Невиновная 1 сезон смотреть онлайн - Лордфильм

Елена сидела на шатком стуле в своей новой, почти пустой комнате, глядя на трещину в стене, что змеилась от пола до потолка, и пыталась вспомнить, как пахли волосы Вики после ванной. Ещё недавно её жизнь была как тёплый плед, который она накидывала на плечи в холодные вечера: Андрей заваривал ей чай с мятой, Вика, хихикая, рисовала ей на руках цветочки, а она, вернувшись с работы, рассказывала, как очередной клиент благодарил её за "чудо-руки". Её пальцы — её сокровище, мягкие и точные — умели разминать чужие спины так, что люди уходили с улыбкой, а дома они гладили дочку по голове, пока та не начинала зевать. Лене только стукнуло тридцать, и она была счастлива: муж-красавец, дочка-непоседа, работа, которую она любила. А потом Андрей, её Андрей с его лёгкой улыбкой и привычкой подмигивать, решил сделать ей сюрприз. "Лен, я снял тебе кабинет, — сказал он однажды, сияя. — Зоя помогла, теперь ты сама себе хозяйка". Елена тогда чуть не задохнулась от радости, обняла его, а Зоя, хлопая в ладоши, кричала: "Ну всё, Ленка, теперь ты бизнесвумен!"

Но этот светлый миг оказался обманкой. Елена до сих пор помнила, как всё полетело к чертям. Она стояла в своём новом кабинете, раскладывала масла с запахом эвкалипта, когда дверь с грохотом влетела внутрь. "На пол! Руки за голову!" — заорал кто-то в форме, и она замерла, сжимая в руках бутылочку. Они перетрясли всё: выдергивали ящики, срывали занавески, а потом один из них, с кривой ухмылкой, вытащил из-под стола свёрток. "Твоё?" — рявкнул он, хотя ответа не ждал. Елена закричала, что это не её, что она знать не знает, откуда это, но голос дрожал, а в голове билась мысль: "Это не со мной, это ошибка!" Она посмотрела на Зою, которая стояла у порога, но подруга только отвернулась, будто её там и не было. Андрей приехал позже, обнял её, шепнул: "Мы разберёмся", но в его глазах мелькнула тень, которую она тогда не разглядела. А потом суд — холодный зал, чужие голоса, слова прокурора, что вгрызались в неё, как ржавые гвозди. Елена сидела, теребя край платка, и ждала, что Андрей скажет хоть слово. Но он молчал. А её увели.

Тюрьма закалила её, как огонь закаляет железо. Елена научилась молчать, когда соседки по камере орали из-за лишнего куска хлеба, и глотать слёзы, когда надзирательницы шипели: "Шевелись, торгашка!" Ночами она лежала, глядя в серый потолок, и вспоминала, как Вика однажды притащила ей мокрый листок с улицы: "Мам, это тебе, он как золото!" Эти слова держали её, когда холод пробирал до костей, а сердце ныло от тоски. Она мечтала, как выйдет, обнимет дочку, спросит у Андрея, почему он её бросил. Но когда её отпустили по УДО, она шагнула в пустоту. Дома не было никого — ни Вики с её звонким "мам!", ни Андрея с его привычкой разбрасывать носки. Квартира стояла голая: только старый чайник да пара Викиных заколок под диваном. Елена рухнула на пол, прижимая эти заколки к груди, и завыла так, что горло заболело.

Теперь её жизнь превратилась в отчаянный поиск. Она сидела, глядя на телефон, который молчал, и пыталась понять, куда делись её родные. Андрей и Вика исчезли, как дым, и никто ничего не знал. Соседи пожимали плечами, друзья отводили глаза, полиция только хмыкала: "Пишите заявление". Елена чувствовала, как внутри растёт что-то горячее и колючее. А ещё был Олег Коломыйцев — инспектор по УДО, который смотрел на неё, как на мусор под ногами. Худой, с прокуренным пиджаком и голосом, будто ржавый гвоздь, он приходил к ней с вопросами: "Где была? С кем говорила?" Елена ненавидела его — его мрачный взгляд, его манеру стучать пальцами по столу, его уверенность, что она вот-вот сорвётся. Однажды она не выдержала: "Моя дочь пропала, а вы тут ищете, как меня загнать обратно! Помогите мне!" Олег выдохнул дым, прищурился и буркнул: "Докажи, что не врёшь. Тогда подумаю".

Это "подумаю" стало её соломинкой. Елена решилась — села напротив него, глядя прямо в его холодные глаза, и начала говорить. Она рассказала про Андрея, который был её первой любовью ещё со школы, про Вику, которая рисовала ей сердечки на запотевших окнах, про тот день, когда её жизнь украли. Она говорила, а слёзы текли сами, но она не вытирала их, потому что хотела, чтобы он увидел её боль. "Я не знаю, где моя дочь, — закончила она, сжимая кулаки. — Но я найду её, с вами или без вас". Олег слушал, хмыкал, а потом бросил: "Копай мужа. Слишком чисто он пропал". Елена задохнулась. Андрей? Её Андрей, который катал Вику на плечах и смеялся, когда она путала слова? Но чем больше она думала, тем больше замечала: его странные звонки по ночам, его нервозность, когда она спрашивала про деньги.

Они с Олегом начали рыться в прошлом. Он, хоть и ворчал, что "ты мне не сыщик", оказался цепким — находил людей, вытягивал из них слова, которые те прятали. Елена вспоминала всё: как Андрей однажды вернулся с синяком под глазом, как Зоя, её подруга, слишком уж хвалила тот кабинет. Однажды ночью, сидя в своей комнате, она перебирала старые вещи и нашла коробку с их семейными фото. Там, среди снимков с Викиного первого шага, лежала записка: "Андрей, всё готово. Она не догадается". Елена замерла, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Она вспомнила сериал Невиновная, где героиня нашла правду в старом письме, и побежала к Олегу. Он, выслушав, кивнул: "Проверим".

Через неделю они нашли Андрея. Он жил в деревне, в доме с покосившимся забором. Когда Елена вошла, её ноги подкосились — Вика сидела на полу, играя с куклой, и, увидев её, закричала: "Мамочка!" Елена обняла её, вдыхая её запах — смесь шампуня и детской радости, и плакала, пока слёзы не кончились. Андрей стоял у окна, бормоча: "Лен, я не хотел, меня заставили". Заставили? Кто? Те, кому он задолжал? Те, кто подкинул наркотики? Елена смотрела на него, и внутри всё кипело — боль, злость, жалость мешались в одну кашу. Она не знала, что делать с ним, но Вика была жива, и это перекрывало всё.

Олег, глядя на эту сцену, сплюнул в сторону: "Докажи, что не вернёшься к старому. Ради неё". Елена кивнула. Она вдруг поняла, что этот мрачный мужик, которого она ненавидела, стал её странным союзником. Они вместе рылись в грязи, вместе находили следы, и он помог ей вытащить Вику из этой пропасти. "Спасибо", — шепнула она ему, и Олег, хмыкнув, буркнул: "Не расслабляйся". Елена осталась с дочкой, чувствуя, как её маленькая ладошка греет её руку, и впервые за долгое время улыбнулась.

Но вопросы остались. Зоя, которая хлопала в ладоши, когда Андрей подарил ей тот кабинет, знала больше, чем говорила? Или Андрей сам всё подстроил? Елена сидела, глядя на спящую Вику, и думала, что ей предстоит ещё многое разгрести. Она не знала, простит ли она мужа, но ради дочки она готова была хотя бы выслушать его. Впервые за годы она заснула без кома в горле, чувствуя тепло Вики рядом. Может, этот путь — полный боли, предательства и неожиданной помощи — даст ей шанс начать заново, не идеально, но по-своему.